«Она колдует, — размышляла я, вырываясь на миг из-под обвалов печали, — колдует или она заколдована? Но ведь нет такого вопроса — она тем и колдует, что заколдована, тем и безысходно колдовство музыки, что оно пропало в себе, в этом без дверей царстве! — тем и убедительно прощанье — с человеком, с молодостью, с судьбой, — с жизнью в последнем полете — Анна, Анна, для того ли тебе возвращена эта жизнь — чтобы ею играть, в последнем-то счёте? Колдунья, заколдовавшая зал...»
